Присутствовать в социальных сетях сегодня значит наблюдать за тем, как распадаются семьи твоих друзей. Семья стала особенно странным конструктом в последние дни - у нее есть цифровой след из совместных отчетов о путешествиях, годовщинах и брейкапах. Никто точно не знает, зачем люди теперь "бывают вместе", но на тех, кто смотрит Инстаграм людей "в отношениях", из Инстаграма в ответ глядят именно отношения - предположительно нечто большее, чем простая сумма двух индивидов.
Дальше цифровой след расходится словно в древнерусской былине. Вот счастливая девушка, освободившаяся от присутствия одной хрупкой маскулинности и двинувшаяся к другой, счастливая, поющая песни, делающая все то, чему мешали "отношения". Вот молодой человек, покинувший мир живых и двигающийся по эротическому Стиксу к забвению - для чего, let's imagine, нужен год-два, и особенно упоротым больше.
Семьи моих друзей публично распадаются по этой линии, оставляя руину мужчины, памятник прошлому, ампутанта, ощупывающего будущее. А обратная ситуация, наверное, культурно маловероятна, ее блокируют гендерные стереотипы. Покинутая женщина привычно оплакивает горе в частном порядке, исключенная из истории, вплетенная в сети эмоциональной работы подруг и родственных связей. Мужчина позволяет себе смерть на миру, раскалывая маскулинность, женщина плачет на кухне, и так, похоже, устроена проклятая гендерная нормативность.
Прежде мне казалось, что я могу давать людям советы, и больше десяти лет назад, наблюдая за разводом друзей, я произнес в пабе Эдуарда, упомянутого некоторое время назад тут, речь о том, что они делают глупость. Ведь люди свободны оставаться друг с другом, пока смерть или государство не вторгаются в человеческие дела.
Теперь мне уже нечего советовать, да и с какой стати. Я просто смотрю сториз - частные истории, сплетающиеся в наше общее недоумение о том, как жить среди людей.
